Знаете, он такой милый, трогательный. Так беззащитен предо мной.
Сам идёт на смерть, не замечая предупреждений. Пишет мне чужие стихи.
Хочешь, возьми надо мною власть
Хочешь, наиграйся мною всласть
Хочешь, посыпай мои раны солью
Хочешь, упивайся моей болью

Ранимый, расстраивается от колкого слова. Часто не понимает, о чём я говорю. Так юн.
Ещё верит в любовь. Наивен. Совсем другой. Хочется зажмуриться и прижать его к ледяной груди.
В кошки-мышки любят играть только кошки, говорите? Желает быть пойманным.
А я пишу ночами письма, пропитанные печалью, не ему. Даже не пишу больше, но всё же.